Серия «Суперпроза»

Предупреждение: в обзоре множество спойлеров.

Вдохновленный открытием для себя Веркина, я решил почитать других относительно молодых фантастов, ибо долгое время не уделял им внимания. Начать решил с Тима Скоренко. У него много премий, и в его адрес я вижу время от времени одобрительные отзывы. Сам он лучшей своей книгой называет «Легенды неизвестной Америки», с нее я и начал.

Сразу вспомнилась ранняя работа Скоренко «Баллада о черных слонах», я читал ее в рамках мастер-класса на Росконе-2007. Она поразила мощным объемом (300 страниц в word, и это первый роман Тима!). Почти все это была «вода», налитая для объема. Автор поставил себе цель наколошматить 300 страниц и добился ее. К примеру, полторы страницы он описывал, как герой входит в здание, как выглядит здание, как выглядит дверь, как он поворачивает ручку и т.д. Я начал читать ЛНА и с грустью поймал себя на ощущении, что за 5 лет, прошедших между этими книгами, в авторском стиле Тима мало что изменилось. Конечно, «воды» стало меньше, но повествование такое же пресное. Журнальный, а то и разговорный, сдобренный канцеляризмами язык. У меня впечатление, что автор собрал истории, с которыми сталкивался в своей журналистской работе, добавил немного вымысла и отдал в печать. Много реальных героев, те же сестры Сазерленд или Рэд Байрон. Почему же тогда это «неизвестная» Америка? Добавить загадочности в название? Это помогло распродать тираж 2000 экз.?

Все истории даны от первых лиц. Реально сбивает с толку. Разные герои, свидетели и участники событий – но в каждой истории новое первое лицо, и по стилю одно никак не отличается от другого. Почему не написать от третьего лица? Судя по всему, что я читал у Скоренко, он этого в принципе не делает. Так тупо легче?

Первая легенда вовсе не об Америке, а об американце в раннем СССР. Она нафарширована устаревшими еще в 1980-е годы штампами в духе «никого не щадила сталинская машина», тут полно злобных лубянских соглядатаев (один из которых живет прямо в квартире у сотрудника американского посольства! и бухает с ним водку, не закусывая, послушайте, это точно не сюр?), а также хрестоматийных советских очередей, нищеты и беспросветности. Среди этой клюквы находится место любовной линии. Герой встречает на прогулке даму, у них возникает романтическая связь. Характерен их диалог в момент знакомства:

«Добрый день», — сказал я. «Меня зовут Джед».

«Как?» — Она чуть нахмурилась.

«Я сотрудник американского посольства. Американец. Джедедайя Джонсон. Переводчик».

«А я — Лена», — представилась она.

И я молчал. Я сидел рядом с ней и молчал, как полный дурак.

«Что же вы молчите?» — спросила она.

Я улыбнулся. «Не знаю, что сказать». Она улыбнулась в ответ. Так мы и познакомились.

Это нормальный диалог у Скоренко. Он почти не несет информации, никак не двигает действие и не содержит конфликта. Тим не умеет делать диалоги, к сожалению.

Когда Джедедайя вынужден уехать из СССР, Лена отказывается ехать с ним. Потому что любит Родину. И сам Джед не хочет остаться у коммунистов. Лена проходит лагеря (ведь сталинская машина не могла не сожрать ее), но пишет спустя годы Джеду, что ни о чем не жалеет. Послушайте, но автор же убил этим всю драму. Было бы куда интереснее, если б один из героев ради любви наступил на горло своим политическим убеждениям. А так, вышла длинная экспозиция — а когда пришло время первого импульса, герои повернулись друг к другу спиной и разошлись. Какая же это любовь? Ради любви в литературе герои предают семьи, пешком идут через весь мир, отдают последний кусок хлеба. А что у нас? Потрахушки под сталинской машиной, с водкой и КГБ. Вы будете смеяться, но здесь есть даже медведи, ватники и советский антисемитизм — совершенно не нужные по сюжету.

Вторая легенда: о гонщике Байроне. Эпиграф готовит нас к тому, что это история великана среди пигмеев. Автор вкратце поведал его биографию, затем стал отвлекаться и рассказывать какие-то посторонние вещи о гонках в Голландии, сопровождая комментариями «я снова отвлекусь, простите меня». Тим, это же текст, если отвлекся, можно просто вернуться назад и удалить лишний кусок. А если он не лишний, не надо заливать, что отвлекся. У меня ощущение, что ты вообще не возвращаешься назад, чтобы что-то улучшить или поправить. «И так сойдет!»… Затем автор многословно описывает как Байрон выигрывает заурядную гонку в провинции и гордо уезжает в закат. И это гигант?Герой войны, но таких героев много, да ведь о войне тут очень мало, весь гигантизм заключается в умении гонять тачку, как стритрейсер. Чем в принципе должна эта история цеплять? Неужели конфликтом между гонщиками, о которых мы ничего не успеваем узнать?

Третья легенда, о волосах сестер Сазерленд (в аннотации почему-то прекрасных, а в тексте уже некрасивых), выглядела поначалу многообещающе, но стала полным разочарованием. Тим, вот ты серьезно писал про череп с алмазом внутри, спрятанный внутри ковра, который висел на стене? Как, КАК можно спрятать человеческий череп в ковер шесть на десять футов (2 на 3 метра), пусть даже сшитый из волос?? Каким образом никто не заметил его за десятилетия?? Никто его не увидел, на нащупал, не услышал? Алмаз внутри черепа должен был издавать звуки при прикосновении, нет?? Глупо вообще его туда прятать, проще и надежней зарыть где-нибудь. Зачем вообще потребовался череп? Это не просто невероятно, это нелепо.

По сути, на этом обзор можно заканчивать. Все до единого персонажи картонные и скучные, диалоги бессодержательные, сюжеты бесхитростные, стиль – журнальная статья, перекроенная в байку. И «вода», целые озера «воды». И неизменное скоренковское брюзжание ни к селу ни к городу. Он ворчит и бухтит в разговорах, в своих блогах и своих книгах. ЛНА еще относительно спокойная в этом плане вещь, но и здесь обязательно наткнешься на что-то вроде «в курятине в KFC полно химической дряни». Вот зачем это – в истории о гонщике-«гиганте»?

Чтобы не заканчивать в стиле Тима («всё тут одно говно»), скажу вот что: буду рад ошибиться — но по-моему Скоренко попал в литературу случайно. Судя по тому, что я о нем знаю, он неплохой журналист, интересующийся техникой. И по образованию технарь. Литературу он не чувствует, учиться писать ему не интересно. Потратил на нее несколько лет, но потом нашел себя в другой сфере – в «Популярной механике» или где он сейчас пишет о технологиях и истории науки. От души пожелаю ему там успехов.