На мой взгляд, этот роман, по сегодняшним меркам, является самым противоречивым. Не в годы написания, а именно сейчас, по прошествии более 130 лет. Вернее не противоречивым, а вызывающим, с позиций сегодняшнего дня и знания всего мирового опыта попыток построения социализма и методов и образцов классовой борьбы, двойственное восприятие читаемого и не менее двойственную оценку прочитанного.
С одной стороны, читая все эти живописания быта и условий труда шахтёров (а там и правда есть такие места в романе, что просто сердце сжимается, особенно связанные с страданием детей), понимаешь, что ТАК точно не может продолжаться, и что шахтёры в своём полном рабочем и человеческом праве требовать улучшения условий жизни и добиваться этих изменений практически любыми способами. Потому что когда смерть начинает гулять по хижинам шахтёрского городка и забирать детей и стариков, умирающих от элементарного недоедания, то тут волей-неволей становишься на сторону страждущих и терпящих бедствие людей.
Но вот когда начинаются главы с описанием реалий сначала забастовки (тут всё в порядке и ты по-прежнему сам находишься в рядах бастующих и гневно вопрошаешь «доколе?», а затем марша шахтёров по городку, постепенно перешедшего в обыкновенный и банальный погром и насилие, то тут уже начинаешь задумываться — а всё ли так гладко в этой ставшей классической схеме классовой борьбы пролетариата? Всегда ли должен в мозолистой рабочей руке появляться булыжник, который, по известной марксистской схеме, превращается в оружие пролетариата (у Золя это обломки кирпичей)? И какова здесь истинная роль и Этьена как организатора и забастовки и участника этого погромного шествия, и других его сотоварищей по Интернационалу и по марксистским убеждениям? Да, собственно говоря, и сам автор задаётся этим же вопросом — не является ли здесь Этьен банальным подстрекателем? Я уж не говорю о финальной диверсии русского товарища Этьена — Суварина, диверсии, приведшей к разрушению шахты и к гибели десятков простых шахтёров. Какова цена этого пролетарского насилия? Нужно ли оно было в этом случае и оправдано ли оно, это губительное действие будущего коммунистического террориста?
И когда после этих эпизодов Эмиль Золя вновь возвращается на социалистические рельсы и отправляет Этьена в путь, в конце которого явно просматриваются грозные контуры будущих кровавых и страшных революционных действий и преобразований, то поневоле ощущаешь себя уже не рядом с автором (и тем более не рука об руку с Этьном), а скорее напротив них.
Очень неоднозначный роман. На сегодняшний день и по нынешним меркам. Однако с точки литературной к книге никаких вопросов нет — всё написано безупречно, всё достоверно как с описанием реалий внешних, так и с внутренним миром героев. И в какие-то моменты невольно в голове возникал образ нашего русского пролетарского писателя, Максима Горького. Вот тут, в этой книге, Золя и Горький встали буквально плечом к плечу.
Кровавый бунт или социальная революция?
На мой взгляд, этот роман, по сегодняшним меркам, является самым противоречивым. Не в годы написания, а именно сейчас, по прошествии более 130 лет. Вернее не противоречивым, а вызывающим, с позиций сегодняшнего дня и знания всего мирового опыта попыток построения социализма и методов и образцов классовой борьбы, двойственное восприятие читаемого и не менее двойственную оценку прочитанного.
С одной стороны, читая все эти живописания быта и условий труда шахтёров (а там и правда есть такие места в романе, что просто сердце сжимается, особенно связанные с страданием детей), понимаешь, что ТАК точно не может продолжаться, и что шахтёры в своём полном рабочем и человеческом праве требовать улучшения условий жизни и добиваться этих изменений практически любыми способами. Потому что когда смерть начинает гулять по хижинам шахтёрского городка и забирать детей и стариков, умирающих от элементарного недоедания, то тут волей-неволей становишься на сторону страждущих и терпящих бедствие людей.
Но вот когда начинаются главы с описанием реалий сначала забастовки (тут всё в порядке и ты по-прежнему сам находишься в рядах бастующих и гневно вопрошаешь «доколе?», а затем марша шахтёров по городку, постепенно перешедшего в обыкновенный и банальный погром и насилие, то тут уже начинаешь задумываться — а всё ли так гладко в этой ставшей классической схеме классовой борьбы пролетариата? Всегда ли должен в мозолистой рабочей руке появляться булыжник, который, по известной марксистской схеме, превращается в оружие пролетариата (у Золя это обломки кирпичей)? И какова здесь истинная роль и Этьена как организатора и забастовки и участника этого погромного шествия, и других его сотоварищей по Интернационалу и по марксистским убеждениям? Да, собственно говоря, и сам автор задаётся этим же вопросом — не является ли здесь Этьен банальным подстрекателем? Я уж не говорю о финальной диверсии русского товарища Этьена — Суварина, диверсии, приведшей к разрушению шахты и к гибели десятков простых шахтёров. Какова цена этого пролетарского насилия? Нужно ли оно было в этом случае и оправдано ли оно, это губительное действие будущего коммунистического террориста?
И когда после этих эпизодов Эмиль Золя вновь возвращается на социалистические рельсы и отправляет Этьена в путь, в конце которого явно просматриваются грозные контуры будущих кровавых и страшных революционных действий и преобразований, то поневоле ощущаешь себя уже не рядом с автором (и тем более не рука об руку с Этьном), а скорее напротив них.
Очень неоднозначный роман. На сегодняшний день и по нынешним меркам. Однако с точки литературной к книге никаких вопросов нет — всё написано безупречно, всё достоверно как с описанием реалий внешних, так и с внутренним миром героев. И в какие-то моменты невольно в голове возникал образ нашего русского пролетарского писателя, Максима Горького. Вот тут, в этой книге, Золя и Горький встали буквально плечом к плечу.