русская проза

Хочу рассказать о чудесной и во всех отношениях сильной книге, которую только что закончила читать. Это «Радуга и вереск» Олега Ермакова – нашего, смоленского писателя. Для тех, кто находится во власти несчастной «смолявости» и не готов верить, что в Смоленске и о Смоленске можно написать что-то по-настоящему талантливое, сошлюсь на авторитеты: Олег Ермаков – постоянный автор журнала «Новый мир», лауреат литературно премии «Ясная поляна», премий журналов «Знамя» и «Нева», дважды финалист «Русского Букера», его книги успешно переводятся на английский, немецкий, французский, финский, датский, китайский и другие языки.

Книга складывается из двух временных пластов. В 1015 году в Смоленск приезжает весьма эрудированный и чуткий, но, конечно же, ничего об этом городе не знающий и рассчитывающий только на тоску и грязь в закоулках, свадебный фотограф Паша Косточкин. А в 1632 году – товарищ панцирной хоругви, молодой шляхтич Николаус Вржосек (от польского слова wrzos – вереск), мечтающий повторить ратные подвиги отца, участника осады Смоленска в 1609-11 годах. Несколько описательных глав и – раз! – их обоих до крови «поцелует» Веселуха (или Вясёлка?).

И две эпохи как бы начинают сквозить сквозь друг друга, разворачивая город как свиток, расставляя по нему самых разных персонажей – от дурочки на Соборном дворе до Воеводы Шеина, и их судьбы выстраиваются, цепляясь за зубцы смоленской крепости, или замка, как ее называли поляки.

Как житель Смоленска, я узнаю в книге едва ли не каждый переулок и даже лица людей, которых вижу на улицах. С «Радугой и вереском» можно не один день ходить по Смоленску и выезжать за город, следуя маршрутам героев. А если надоест, перейти на другую книгу – «Башню Веселуху» Эттингера, открытую временникам моим учителем Владимиром Ефимовичем Захаровым и тоже втянутую в сюжет романа Ермакова (Кстати, вы знаете, что эта книга каждый год меняет название?). А потом в водовороте времен неожиданно возникает сокровище – уникальная красочная русская летопись, называемая теперь Радзивиловской по имени увезшего её поляка.

Для меня текст будто усыпан знакомыми символами и сигналами: писатель искусно вплёл в него множество бусин и узелков нашей истории, от которых, как я знаю по экскурсиям, загораются глаза у тех, кому рассказываешь о городе. Из рассказов о XVII веке вдруг вытягиваются тонкие ниточки к именам Твардовского, Глинки, Беляева, Гагарина («Не эта ли улыбка у Гагарина?») Лермонтова и даже, как мне кажется, Азимова.

Развивается в устах сочиненных автором смолян (или все-таки тоже реальных?) и весьма необычное сравнение: Смоленск – Толедо (сходство надо будет проверить в Испании). Но интересно, что как раз во время чтения книги я брала интервью, в котором замначальника Смоленского музея-заповедника Тамара Орлова призналась, что одна из ее любимых картин в смоленской художественной галерее – «Вечер в Толедо» Татьяны Яблонской. (Срочно сходить в галерею и посмотреть воочию!)

А теперь я приглашаю вас, в своем воображении «возвести башню из неисполнимых слов» и, как того желал Паша Косточкин, полететь, «фотографируя сверху все, как кажется, а не так, как оно есть, потому что вынести документальность этой жизни просто невозможно». Попробуйте этой весной влюбиться в Смоленск или, как Павел и Николаус, влюбиться в Смоленске. Приезжайте!