Публицистика

Я бы прочла ее и несмотря на флэшмоб, но вышло только так.
Мой любимый Серебряный век живой и наивный,как "Одоевцева,ученица Гумилева". О,эта наивность,легкость!

Мне вдруг стало страшно, я спрыгнула с подоконника, добежала до кровати, забралась в нее и натянула одеяло на голову, спасаясь от непомерного чувства счастья. — И сейчас же заснула.

Но и во сне чувство счастья не покидало меня.

Все, что я с детства желала, все о чем мечтала, вот-вот исполнится. Я стояла на пороге. — Скоро, скоро, и я смогу сказать: — «Сезам, откройся»!

Скоро и я буду поэтом. Теперь я в этом уже не сомневалась. Надо только немножко подождать. Но и ожиданье уже счастье, такое счастье, или, точнее, такое предчувствие счастья, что я иногда боюсь не выдержать, не дождаться, умереть — от радости.

Читала сразу после Берберовой- и знаете, они разные и дополняют друг друга,получается более цельная картина.
Много подмечено интересных подробностей, неизвестных стихов,шуток, улыбок, черт,междометий. Интересные подробности естественно о Гумилеве и его семье, о Блоке, и о влюбленных в него, о Георгии Иванове, муже Одоевцевой. (В 1921, если верить её воспоминаниям, вышла замуж за Георгия Иванова. По другой информации, официально они поженились только в 1931 году, в Риге.) Хороший яркий портрет Сологуба, Белого. Живо,светло,атмосферно и не без юмора)
Отличное описание жены Мандельштама:

Шаги на лестнице. Мандельштам вытягивает шею и прислушивается с блаженно-недоумевающим видом.

— Это Надя. Она ходила за покупками, — говорит он изменившимся, потеплевшим голосом. — Ты ее сейчас увидишь. И поймешь меня.

Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек. В коричневом костюме. Коротко остриженный. С папиросой в зубах. Он решительно и быстро подходит к Георгию Иванову и протягивает ему руку.

— Здравствуйте, Жорж! Я вас сразу узнала. Ося вас правильно описал — блестящий санкт-петербуржец.

Георгий Иванов смотрит на нее растерянно, не зная можно ли поцеловать протянутую руку.

Он еще никогда не видел женщин в мужском костюме.

и еще цитат позвольте- вот забавное стихотворение:)

Гумилев скоро прочтет мне шуточные стихи, посвященные пятницам в Гиперборее:
Выходит Михаил Лозинский,
Покуривая и шутя,
Рукой лаская исполинской
Свое журнальное дитя.
У Николая Гумилева высоко задрана нога,
Для романтического лова нанизывая жемчуга.
Пусть в Царском громко плачет Лева,
У Николая Гумилева
Высоко задрана нога.
Печальным взором и молящим
Глядит Ахматова на всех
Был выхухолем настоящим
У ней на муфте драный мех…

А вот и объяснение настроения

В те дни мы, вообще, смеялись очень много. Смеялись так же легко, как и плакали. Плакать приходилось часто — ведь аресты и расстрелы знакомых и близких стали обыкновенным, почти будничным явлением, а мы еще не успели, по молодости лет, очерстветь душой.

Дочитала ночью, а утром встала и прочла "Жираф" Гумилева. Петербург,век Серебряный...