Русская классика

1929 год. Два человека, обследуя старые заброшенные медные рудники,

оказываются отрезанными обвалом от выхода и выбираются наружу только через сутки благодаря великолепной памяти одного из них – старика, всю жизнь проработавшего на этих рудниках и до сих пор держащего в уме план чуть ли не всего сложнейшего их лабиринта.

1859 год. Один из работников тех же медных рудников, из крепостных,

едва не убил управляющего из-за любимой девушки, был схвачен, но сумел сбежать, скрылся в заброшенных выработках, затем с помощью друзей вызволил девушку и уехал вместе с ней куда-то далеко, где их уже не было никакой возможности отыскать.

По отдельности, пожалуй, особенно увлекательных рассказов из этих двух историй не вышло бы. Однако все меняется, если объединить их да еще передавать каждую своим языком: первую – холодноватым, размеренным, вдобавок насыщенным профессиональными терминами языком инженера Канина, вторую – красочным, простым, слегка архаичным говором старого горного мастера Поленова. Это как раз тот случай, когда количество переходит в качество – из двух не слишком занимательных сюжетов получается один, воспринимаемый как насыщенный и неизбитый. При этом фантастического и необъяснимого в нем нет ровным счетом ничего – любитель современного макулатурного чтива, польстившийся на название, будет разочарован, не найдя в заброшенных рудниках ни крыс-мутантов, ни коварных ловушек, сооруженных далекими предками, ни даже самого завалящего привидения. Старые подземные ходы совершенно пусты и тихи, и даже кадка для воды и нож, оставленные там семьдесят лет назад, до сих пор лежат на своих местах. Да и путь под землей не отмечен никакими эпизодами героизма и самопожертвования – два человека час за часом просто идут, а иногда и ползут по узким ходам. Скучно, скажет читатель. А по-моему, как раз нет. Здесь, например, при внимательном прочтении уже можно разглядеть те нити, которые тянутся к написанным намного позже «На краю Ойкумены» и «Лезвию бритвы», – соединение различных эпох через предметы, фигурирующие в действии, и мысль о скрытых и не используемых нами возможностях человека. Даже если я выдаю здесь желаемое за действительное, «Путями старых горняков» в любом случае остается одним из лучших ранних произведений Ефремова.