постмодернизм

Скарлетт Томас, которая теперь совсем мой кумир, потому что уже второй день не могу отклеить себя от ее романа-википедии ‘PopCo’, написала однажды, что ей бы не хотелось называть себя постмодернистским писателем, но она всегда хотела понять, каково это – формироваться как личность в эпоху, где тебя во многом формулирует поп-культура. Эко же несколько расширяет границы исследования, пытаясь определить, какую часть личности – и памяти – эта самая поп-культура занимает.

Герой отменного толстого романа Эко, пожилой антиквар Ямбо Бодони, просыпается на больничной койке после инсульта и обнаруживает, что он помнит всё и не помнит ничего. Он помнит события наполеоновских войн, по-прежнему может перечислить все отличительные особенности первого фолио 1623 года, может с любого места воспроизвести перекати-поле всевозможных цитат, летающее у него в голове – но про себя он не помнит ровным счетом ничего. Имя, детство, родители, хоть какой-нибудь секс, свадьба, жена, дети, внуки, что бывает, когда чистишь зубы – вся личная память обезличена и обналичена инсультом. Прустовские печеньки тут, увы, не срабатывают – ни вкус, ни цвет, ни липовый чай, ни даже прекрасное брунелло узнавания не воскрешают. Все вкусы – новые, вся реальность – романная, жанровая, клишированная.

Поэтому бедняге Ямбо остаются только цитаты – и поп-культура тридцатых-сороковых годов, по которой он пытается воспроизвести свое детство, заставить себя вспомнить того мальчика, который листал наспех переделанные под итальянскую реальность американские комиксы, писал пламенные шаблонные сочинения о юных балиллах и слушал модные шансонетки вперемешку с пропагандистскими песнями о войне.

Далее, конечно, происходит оплодотворение читателя мудростьюпо принципу Эко – текст становится широким полем цитат, картинок и разговоров, из которых Ямбо пытается реконструировать свою память, а Эко – промазать еще одним толстым слоем учености свой многоярусный романный торт. Для поклонников предыдущих текстов в «Таинственном пламени…» разбросаны пасхальные цитатные яйца из «Острова накануне», «Маятника Фуко» и в принципе всего.
Вот это «в принципе всё» в текстах Эко, оно как-то ужасно восторгает. Потому что существование таких людей как он заставляет поверить в Шекспира. Читать Эко – это как сидеть в крупнейшей библиотеке во время бомбежки: всеобщая премудрость так и бьет в голову. По-моему, он знает вообще всё – наверное, даже номер мобильника Джонни Деппа. И этим всем (кроме номера, к сожалению) он как-то совершенно радостно делится – вот такие были книжки, вот такие картинки, вот такой вот сандокан и двести семьдесят цитаций о тумане. Это радостная книга, это печальная книга – как и все, пускай и насквозь цитатные воспоминания о детстве с расстояния пятидесяти лет – и, несмотря на уже почти традиционный срыв финала, всё же отличный читательский опыт.