Сотни раз, начиная с шестидесятых, и саму книгу называли «заказной», и автора – конъюнктурщиком, но написал ее, если вдуматься, романтик, писатель умелый и опытный, который сумел заразить своим видением близкой войны слишком многих. Но кроме «Первого удара» было множество других военных и невоенных повестей, романов, рассказов и очерков, как вполне реалистичных, так и почти фантастики. Но точно так же и о том же писали сотни других авторов в 30-е – 50-е годы, тогда столь же популярных и читаемых, и увлекательных, и в шестидесятые благополучно забытых – напрочь! А этому роману Николая Шпанова была уготована роль «козла отпущения», повсеместно склоняемого и даже спрягаемого, но никто до сих пор не сказал ни разу, что ему нельзя верить – верили все! И я тоже, еще заставший последние тиражи его книг для школьников – и старше. Предлагаю просто прочесть и сверить ощущения – особенно в сравнении с нынешними гламушками и разоблачушками
Сотни раз, начиная с шестидесятых, и саму книгу называли «заказной», и автора – конъюнктурщиком, но написал ее, если вдуматься, романтик, писатель умелый и опытный, который сумел заразить своим видением близкой войны слишком многих. Но кроме «Первого удара» было множество других военных и невоенных повестей, романов, рассказов и очерков, как вполне реалистичных, так и почти фантастики. Но точно так же и о том же писали сотни других авторов в 30-е – 50-е годы, тогда столь же популярных и читаемых, и увлекательных, и в шестидесятые благополучно забытых – напрочь! А этому роману Николая Шпанова была уготована роль «козла отпущения», повсеместно склоняемого и даже спрягаемого, но никто до сих пор не сказал ни разу, что ему нельзя верить – верили все! И я тоже, еще заставший последние тиражи его книг для школьников – и старше. Предлагаю просто прочесть и сверить ощущения – особенно в сравнении с нынешними гламушками и разоблачушками