Любовь в эпоху перемен

Комментарий к книге Любовь в эпоху перемен

Avatar

oss-55

Прочитала взахлеб. Многое из Полякова мной прочитано, и сейчас, сравнивая этот роман с «Парижской любовью» – более ранним произведением, скажу, что Поляков не только вырос в плане образности и стиля: он стал мудрее, где-то жестче и критичнее – ко времени, к родине, к нам всем, к героям, а возможно, и к себе.

Один из любимых моих писателей. Браво, Юрий Михайлович!

Юрий Поляков, Фантомные были
Юрий Поляков, По ту сторону вдохновения (сборник)
Юрий Поляков, Любовь в эпоху перемен

Рецензия на книгу Любовь в эпоху перемен

Avatar

GalinaSilence

Всегда хочется, чтобы взятая в руки книга доселе не известного тебе автора оказалась приятным открытием. Ну, или хотя бы избежала изобилия штампов, с которыми опасаешься встретиться в современной русскоязычной литературе. Увы, «Любовь в эпоху перемен» стала для меня еще одним упражнением на принятие несбывшихся желаний и усмирение душевного разочарования.

Как зачастую снисходительно хмыкают над слабеньким женским романом «дамское чтиво!», подразумевая всем известный набор банальностей, так и я настороженно кошусь на мужскую литературу о любви. Если женщины перебарщивают с романтизацией, томными вздохами, любовями до гроба, то мужчины делают упор на «искал и не не нашел», «обстоятельства были сильнее меня», и, конечно же «моя жена (все бабы) - ***». В этом плане Поляков нисколько не отступил от классической традиции – три главные женщины его жизни представляют собой три эталонных типажа – жена, любовница и прекрасная дама.

Жена, Марина – представительница продажной интеллигенции, но все же её главный недостаток в глазах главного героя – он у неё не первый. За ее плечами трагический роман с мужчиной, чье превосходство Геннадий неизменно ощущает. Для пущего трагизма и указания женской низости автор описывает возобновления романа жены с «первопроходцем» в зрелом возрасте и даже отцовство второго ребенка Геннадия принадлежит, конечно же, первой любви Марины.

Чтобы утолить душевные муки, конечно же, нужна прекрасная дама, недостижимая мечта. Библиотекарша Зоя из не столь далекой от Москвы глухомани, прекрасна и чиста хотя бы потому, что Геннадий не знает о ней ничего, что могло бы в его глазах эту чистоту опорочить. Краткий роман, застилающий глаза огонь чресел, непредвиденные обстоятельства, благородство Зои в отказе от отношений с героем – образ утерянного счастья готов.

Поскольку утеряно еще и счастье семейное, нужна отдушина в виде любовницы – продавщицы мехов Алисы. Алиса интересна только тем, что изменяет герою, и, что крайне оскорбительно для русской мужской души, с представителем иной национальности.

Три женщины плавают в мозгу героя, пока сам он дрейфует в мутных водах российской журналистики, с придыханием вспоминая поздние советские и ранние федеративные годы страны. В прошлом – мудрые наставники, собственные принципы. В настоящем же – ненавистные топ-манагеры, ничего, конечно же, не умеющие и не смыслящие, пробивающиеся наверх исключительно сексом на столах прямо до совещания. Никакого уважения к ветеранам пера. Мучительные сожаления Геннадия достигают апогея на фоне потери влияния, хотелось бы исчезнуть в темноте, как летящий вниз окурок, и забыть о позорной кляксе своей жизни.

Стиль повествования более чем характерен для описываемого времени и сюжета – диалоги из коротких реплик, насыщенные жаргоном и всеми возможными образцами разговорного стиля, использование имен медийных персон – сначала стесняясь, с искажениями, потом открыто. Все это приправлено мудростями а-ля «любовница для страсти, а жена для старости». Колорит создан, несомненно.

Что ж. Считаю ли я эту историю реалистичной? Да. Убедительной? Не слишком. Со стороны отношений – я не думаю, что жена влиятельного редактора продолжила бы роман с первым возлюбленным из романтических побуждений, или что хотя бы он сам польстился бы ею, если она действительно настолько потаскана, как с отвращение описывает её супруг. Хотя дурость никто не отменял, светские дамы быстро матереют, и романтический ореол «первого» создают сами мужчины гораздо чаще, чем женщины, которые спустя годы рассматривают это как ошибку молодости, опыт и брезгливое недоумение. Зоя кажется герою столь желанной только потому, что он провел с ней минимальное количество времени. Москвич-журналист заскучал бы от Тихославля, или бы провинциальная чинная девушка потерялась бы в светской жизни Москвы, не дотянула бы до уровня шикарной спутницы, ну или же Геннадий раскопал бы в ее прошлом первого мужчину или прежнюю несчастную любовь, и она стала бы для него второй Мариной, противной спившейся женой. Не так много времени обычно требуется людям, чтобы понять эти закономерности жизни, и не слишком горевать по ним, трезво глядя на факты. Но, видимо, эти тривиальные разочарования позволяют чувствовать свою жизнь немного трагичной и тем самым уникальной. К этому еще и приплюсовывается осознание того, что ты существовал в уникальную эпоху развала державы, приспосабливался к обстоятельствам и выжил, а сейчас тебя нахально теснит тоще-силиконовыми телами молодое поколение. Есть о чем вспомнить под водочку, есть, за что могут пожалеть.

Не оставляет чувство, что, войди я в какой-либо московский бар и подсядь к мужчине средних лет, одетому слишком хорошо для такой обстановки и пьющему что-то дорогое, я бы услышала историю, не уступающую этой в женщинах, событиях и упущенных возможностях. Как герой Полякова, так и среднестатистический человек страдает от того, что был слишком слаб и побоялся изменить свою жизнь, хотя для этого были все возможности, и единственное, что мешало – собственная вялая нерешительность. Когда сценарий построения жизни приобретает массовый характер, жалость как-то снижается, уступает место скуке и раздражению. Потерянная уникальность губительна как для человека, так и для книги, и поэтому «Любовь в эпоху перемен» вызвала у меня желание случайно потерять её в толпе, как неинтересного собеседника.

Боевики
Детективы
Детские книги
Домашние животные
Любовные романы