исторические события

Классический советский исторический роман о временах Дмитрия Донского и Куликовской битве был впервые прочитан мной ещё давным-давно, в подростковом возрасте, а вот сейчас перечитан. И надо сказать, что в те времена он не произвёл на меня особого впечатления (в отличие от другого произведения автора – трилогии «Звёзды над Самаркандом»). А вот нынче понравился больше, чем тогда, хотя «Звёзды…» я всё равно оцениваю выше. Автор писал их позднее, более опытным и умудрённым, возможно оттого они лучше и вышли.

Так получилось, что за последние годы я прочитал несколько книг разных авторов, посвящённых этим временам, так что можно сравнивать. И в целом пожалуй этот роман, написанный раньше всех, будет лучшим. В первую очередь понравился стиль автора, простой, но достаточно красивый. Не впадает в излишнюю былинность, как Возовиков, не злоупотребляет старинными словечками и уж конечно не допускает многоречивых публицистических отклонений, как Балашов.

С точки зрения историзма, конечно, немало неточностей, особенно, что касается Орды – и Орда единая, и Мамай – хан, правит в Сарае. Но это традиционное стремление показать врага сильнее, чем он был. Лебедев и Возовиков допускают ещё большие отклонения, хотя писали гораздо позднее, когда вышла классическая работа по Золотой Орде Грекова и Якубовского. Балашов тут выигрывает, но у него свои тараканы.

Но больше всего, по сравнению с соперниками, понравилось изображение Дмитрия Донского. Лебедев и Возовиков крайне его идеализируют, Балашов, наоборот, перегибает палку в другую сторону, у него Дмитрий чуть ли не самый худший из московских князей (разве что Юрий Данилович ещё хуже). Здесь автор стремится к объективности. Дмитрий у него, как модно говорить сейчас, в первую очередь прагматик. Он хороший хозяин, умелый и храбрый воин, но ради дела людей не жалеет. Искренне верующий, но стремится подчинить церковь себе, посадив, вопреки правилам, своего «ручного» митрополита. Заботится о соратниках, но завидует полководческому таланту Боброка (эту черту характера Дмитрия потом «позаимствует» у Бородина Балашов, раздув её до невероятных размеров). В общем не икона и не ничтожество, а способный феодальный правитель.

Хотя роман и называется «Дмитрий Донской», но по количеству отведённого автором места главный герой не он, а «представитель народных масс» – Кирилл, монах-расстрига, ставший каменщиком, а затем разбойником. Возможно в этом сказались и идеологические установки времени создания романа (1940 год), но возможно автор написал бы так и без них. Ведь Дмитрий, что естественно, находится наверху, среди бояр, князей и дружины. А нужно было показать жизнь и простого народа, который неспроста вышел на Куликово поле. Стоит отметить, что, несмотря на времена воинствующего атеизма, и ещё за три года до знаменитого примирения Сталина с РПЦ, образ Сергия Радонежского в книге вполне положительный.

У автора вольно или невольно возникают весьма рискованные параллели с временем написания. Кирилл, имеющий веские основания ненавидеть князя Дмитрия, размышляет:

«Если придут победы над татарами, высоко возвеличится князь Дмитрий. Не будет ему никого равного. Будет на устах его, на сытых щеках бродить довольная ухмылочка, будет от всех похвалы слушать. Нет, побить бы его, изничтожить, унизить! Чтоб бледен вернулся, чтоб стыдно стало перед народом себя казать!.. А что же тогда с народом станется? Под мечом и под пламенем Русь вновь наплачется, под басурманским гнётом навеки сникнет!»

Вполне можно представить, что такую же проблему решали для себя и тогда, в 1940-41 гг. немало людей, имеющих зуб на власть и Сталина. В ком-то ненависть возобладала. Но как Кирилл вышел на Куликово поле, так и в Великую Отечественную большинство пошло сражаться с вторгшимся врагом.

Возможно какую-то роль в этом выборе сыграл и роман Бородина. Опубликованный ещё до начала войны, в 1941 году, в 1942 он был удостоен Сталинской премии, наряду с романом Яна «Чингиз-хан». Оба оказались весьма актуальны. Один показывал, что случается с народами, которые не могут дать отпор завоевателям, другой – как надо объединяться и бить захватчиков. Не знаю, был ли авторам прямой заказ или они сами чутко уловили конъюнктуру. Однако в любом случае работа явно соответствовала и их внутренним устремлениям, поэтому оба сумели создать сильные книги, которые, в отличие от многих других, написанных в те времена, не ушли в небытиё вслед за «заказчиком», а дожили до нашего времени и думаю будут читаться ещё долго. Возможно и до столетнего юбилея доживут.