Евгений Водолазкин
Комментарий к книге Лавр
Рецензия на книгу Брисбен
dotaidi
Наверное жанровая принадлежность данного материала еще не описана и не придумана. Метод всегда появляется как описание, потом. Сначала должны родиться дети романов или стихов. Немного невнятной критики. Эстамп растерянности молчащего читателя. Пишущих-то сейчас много, вот и я, блужу.
Читающих катастрофически мало.
Жанр этой вещи возможно определить как бесконтактный импрессионизм, так рисовал Гог, после своего обрезания. Никого не тревожа красками. А просто имея место быть.
И роман, просто есть. Так не напрашиваются телефонные книги и толстые домовые книги, бухгалтерские ведомости и подшивки старых газет. Они не нужны. Но без них никуда.
Повествование начинается эпиграфом, отсылающим к известному мореплавателю. Не успев осознать гладь водной стихии, читатель оказывается в капсуле самолета, где летят два творца. И через пол-страницы текста, тремя короткими как замыкания звуками, автор отрезает своих восприемников, становясь одиноким рассказчиком в пустом зале. Но этот зал чутче и благодарней обычного. Он может не бояться, что часть его внимания и умения дорисовывать образы, соберет потом автор, как то любили делать почти все великие Мастера.
В холодной констатации чужой судьбы, выведенной с тщательностью пианинного настройщика, можно размышлять и сравнивать, осуждать или понимать, реагировать, без ожидания созвучий. Так холодное стеклопакетное полотно отражает не забирая тень промчавшегося опеля, забывшего, что он давно уже не машина, а пыль иллюзий.
Произведение чем-то напомнило Несвятые святые , Дон Кихот , а так же Повесть о Ходже Насреддине . Три в одном, но из каждой книги понемногу. Книга добрая, но грустная, много мыслей, которые хочется записать и запомнить, задуматься о них. Сложная жизнь целителя из Рукинской слободы. И не знаю, счастливая ли эта жизнь.. Скорее всего нет. Но для такого человека как Лавр, думаю она приемлема.