драматургия XIX века

Пьесы в литературном плане несколько ущербный жанр. Пьеса предназначается для показа в театре, осмысленная актёрами, изображённая режиссёрами. Их чтение всегда оставляет неприятный осадок по себе, так сказать, некоторой неполноценности, словно читаешь неготовое произведение. Наверняка, «Дядя Ваня» или «Вишнёвый сад» в виде спектакля могут поразить и сильно заинтересовать, но при чтении они особенных эмоций не вызывали.

Вообще в литературном плане мне доставили полноценное удовольствие лишь некоторые пьесы Ибсена, которого, к слову, не сильно жаловал Чехов. Жанровые рамки порождают скомканость повествования в любой пьесе, а Чехов в 70 страниц текста пытается уместить ещё и больше десятка персонажей (в «Трёх сёстрах» их, например, 14), что явно не идёт на пользу чтению.

Что «Три сестры», что «Вишнёвый сад», что «Дядя Ваня» очень сходны между собой. Везде семейное несчастье, везде один любит другого, а другой первого не любит, а вступает в брак лишь из скуки, нужды или по какой-то иной причине. Везде какой-нибудь герой вздыхает, мол, вот бы забыть всю свою прежнюю жизнь и начать всё сначала, или, мол, вот через 100 лет люди станут новыми и перестанут страдать, а о нас и не вспомнят. Везде порывистые движения, надломы, истеричные сцены и прочее. Уровень экспериментальности в «Трёх сёстрах», «Вишнёвом саде» и «Дяде Ване» значительно снижен по сравнению с «Чайкой» и поэтому их чтение доставило мне гораздо меньшее удовольствие.

На общем фоне «Чайка» выбивается сильнее всего. «Чайка» - эксперимент и вполне удачный. Сам жанр, означенный автором для этой пьесы – «комедия», уже настраивает на своеобразный лад, потому что ничего комичного в пьесе нет. Театральное искусство в былые годы было довольно примитивно, жило по веками сколоченным законам жанра. В нынешнее время, конечно, такого уже нельзя сказать. На театральных подмостках может идти десятичасовая постановка Тома Стоппарда или даже «Белая гвардия», «Братья Карамазовы», но ещё сто лет назад театр стоял на прочных рельсах Жанра. История, заложенная в пьесу, должна была быть сжата, кратка и максимально эмоциональна. Структура её должна была быть аскетична и стройна. На этом фоне «Чайка» смотрится иначе и неудивительно, что она провалилась при первом показе. «Чайка» нестройна, ломана, история выбивается из ритма и нельзя с точностью сказать кто в ней является главным действующим лицом, а кто второстепенным, какая сюжетная линия главная, а какая второстепенная. Подобные ходы Чехов использует и в других пьесах, но именно в «Чайке» они выразились сильнее всего. Так восхваляемый критиками «бытовой реализм» в «Чайке» раскрывается полнее всего. Именно в «Чайке» создаётся впечатление, что ты подглядываешь за чужой жизнью через замочную скважину. Перед читателем не раскрывается вся суть происходящего, не показываются самые эмоциональные моменты истории. Читатель видит начало, зачаток трагедии и, вдруг, послесловие. Весь конфликт и драма проходят за пределами пьесы и о ней лишь опосредовано распространяются герои. (В «Дяде Ваня», например, Чехов очень конкретно и подробно описывает финал истории в третьем действии, а затем добавляет послесловие четвёртым.) В контексте всей истории мне совершенно не понравился чуждый общему настрою финал «Чайки». Создаётся впечатление, что финальная сцена вставлена искусственно, «для народа», чтобы позабавить публику трагизмом.

В целом же сильного впечатления сборник пьес Чехова не произвёл и неудивительно. Пьесы нужно наблюдать на сцене, а не читать их в книгах.