біографічна проза

Как всегда - спойлеры и имхо
Есть книги, которые интересно читать, даже точно зная, что случится в конце. Такие книги, как эта, где в финале обрушится вниз нож гильотины, и палач потрясёт в воздухе кровавым кочанчиком отрубленной головы, ещё совсем недавно украшенной короной. За всю историю человечества не так много королев простились с жизнью на эшафоте, и история каждой порождает вопросы — а насколько закономерен был вот такой вот финал? Чем, к примеру, провинилась перед французами очаровательная Мария Антуанетта, воплощенное изящество и рококо? Заинтересовался красавицей и сам мастер слова Стефан Цвейг, а с результатами своего расследования он нас знакомит в этой книге интересного формата: это не научный труд, но в то же время и не художественное произведение. Слегка беллетризированная биография, скажем так.

Главный плюс книги, и он же минус, заключается в том, что впечатлительный Цвейг буквально влюбился в свою героиню, из чего следует, что объективности тут лучше не ждать. Мягкотелесый Луи Шестнадцатый по Цвейгу тоже ничего так дядька, Цвейговским фимиамом обволокло и Людовикову тёщеньку, старушку МариюТерезию, она же совесть и нравственность всея Европы — по контрасту с наглыми хищниками Фридрихом Прусским и Екатериной Российской, делящими и делящими бедную Польшу. А у меня вопрос: ежели Мария Терезия и вправду такая мудрая провидица, чего же она не провидела самого главного — того, что своих детей нужно обучать и воспитывать, особенно если им в будущем грозит возможность возглавить целую страну. А то девочка созрела, свадебка назначена, во Франции уже вовсю готовятся к приёму австрийской невесты, а на Марию Терезию только сейчас снисходит озарение — доца-то у неё немножко дура. На бедную Антуанетту сваливаются учителя, наставники и мама и начинают судорожно учить наукам и жизни, только уже поздно: барышня (которую Цвейг долго и упорно именует ребёнком, хотя в год свадьбы ей исполнилось пятнадцать — почти пэтэушница по возрасту и развитию) учиться не только не хочет, но и не может, так как уже физически неспособна сделать над собой волевое усилие.

Оно бы и ничего, королеве вполне достаточно быть просто красивой и изящной, если у неё достойный муж-король, так ведь и тут незадача. Людовик Шестнадцатый ровно такой же безвольный, и если мотовка Мария Антуанетта хоть к чему-то стремится, пусть даже к собственным удовольствиям, то королю Луи нужно только одно: чтобы его все оставили в покое, наедине с охотой или слесарными работами. Чудесная вышла пара, аж захотелось у современных монархистов спросить, как сильно будут они радоваться, если на российском престоле волей судьбы и наследственности окажется такой вот слесарь — и будет сидеть пожизненно, без перевыборов и всякого там «Я устал, я ухожу».
А Луи Шестнадцатый ведь был ещё и монархом абсолютным, с правом творить на территории Франции практически всё, что сочтёт нужным. Точнее, всё, чего бы ни захотелось его очаровательной королеве, а хотелось ей многого — в своих тратах куколка королева переплюнула знаменитую Помпадур. Но о своих героях Цвейг пишет снисходительно и с симпатией. Такой простой и добрый король, такая очаровательная резвушка королева, но... если королевская чета была такой достойной и замечательной, как временами её описывает автор, отчего вдруг во Франции внизапно произошла революция? Ветром из Англии надуло?

Зато на альковных тайнах королевы Цвейг потоптался преизрядно. Если он уверен, что вся та грязь, из которой слеплены гнусные памфлеты и анекдотцы, посвящённые Антуанетте, безусловная клевета, зачем её старательно пересказывать? Хотя, конечно, фимоз короля (реальный), бисексуальность королевы (вымышленная) и якобы имевший место инцест придают повествованию некую пикантность. На многих страницах пережёвывается тема «а был ли у королевы любовник», сопровождаемая психологическим анализом любовной переписки, произведённым самим Фрейдом Цвейгом. Причём мне показалось, что автор готов оправдать её в любом случае, независимо от того, изменяла ли женщина мужу.

И вообще адвокатствует Цвейг частенько. Антуанетта, прыгающая по жизни нарядной птичкой, якобы и не подозревала, в какой нищете живут её поданные. Поспорю: знала, и невольно выдал её сам Цвейг, подробно описав «парадную деревушку» в Трианоне. Дизайн построек был продуман до мелочей, и для придания «крестьянским» домам реалистичного вида рабочие обдирали дранку с крыш и молотами оббивали стены. Не будь королева в курсе крестьянской жизни, наверняка потребовала бы устранить уродство и вернуть строениям красивенький лубочный вид.

Цвейг на стороне Антуанетты даже тогда, когда она, чтобы спасти свою драгоценную жизнь, во время войны предаёт — и этот факт неоспорим, есть документы, — страну Францию, радушно принявшую её, и французов, за счёт которых она шиковала многие годы. А суд над королевой автор описывает как судилище, оценив французское правосудие по меркам двадцатого века и позабыв, что совсем недавно, ещё при Людовике Пятнадцатом, из доказательств котировалось в основном чистосердечное признание, добываемое мозолистыми руками палачей Сансонов.

Не уверена я, что реальная Мария Антуанетта — трагическая фигура из истории Франции, мне она напоминает ту самую попрыгунью Стрекозу из басни Крылова, которой внезапно предложили заплатить по счетам. Но Цвейг, как только жаренный петух Французской революции обеспокоил монарший филей, принялся изображать «свою» Марию Антуанетту совсем другим персонажем — начитанным, умным, достойным, жертвенным. Где же все эти хорошие качества были раньше, или это Тампль такое воспитательное влияние оказал?

В общем, Стефан Цвейг слегка увлёкся и писатель в нём уверенно победил биографа. Я бы не стала безусловно доверять автору, слишком уж много у него противоречий (например, в одном месте он пишет, что Антуанетта никогда не обманывала мужа, в другом — приводит пример пусть мелкого, но тем не менее бессовестного обмана, унизившего достоинство короля). Неизвестно, насколько настоящая королева соответствовала тому образу, что старательно создал Цвейг, но для простого читателя это даже неважно. Какая бы ни была на самом деле красотка Туанетта, она навсегда останется символом пышного и беззаботного рококо и вечно в образе Дамы Червей будет кокетничать с каждым, кто взял в руки колоду игральных карт.