американская литература
Комментарий к книге Чайка Джонатан Ливингстон
Рецензия на книгу Путешествие с Чарли в поисках Америки
KindLion
Писать рецензию по этой книге – одно удовольствие!
Идея – проста и, практически, беспроигрышна – известный писатель Джон Стейнбек, взяв себе в попутчики развеселого друга-пуделя, отправляется в путешествие. Для путешествия был куплен автомобиль-пикап грузоподъемностью в три четверти тонны, полностью оборудованный для автономного путешествия. Автомобилю было дано звучное имя – Росинант. Пуделя зовут Чарли.
Об этом путешествии и написана книга.
Книга написана человеком, умеющим мыслить. А мыслящий человек – он способен увидеть, осмыслить, и сделать далеко идущие выводы из того, мимо чего другой пройдет, даже не заметив.
Ну посудите сами (цитаты)
====================
«Мое посещение школы «Иглбрук» пусть пройдет при закрытых дверях. Нетрудно себе представить, как отнеслись к Росинанту двести юных узников просвещения, только что приступивших к отбыванию своего зимнего срока. Они шли к грузовику стадами, по пятнадцати человек сразу вваливались в мой маленький домик и вежливо ненавидели меня, потому что мне можно было ехать, а им нельзя. Мой собственный сын, наверно, никогда мне этого не простит. Отъехав на некоторое расстояние от школы, я остановился проверить, не увожу ли с собой зайцев.» — так Стейнбек пишет о посещении по дороге школы, в которой учится его сын.
====================
«борода в наши дни – это единственное, в чем женщина не может перещеголять мужчину, а если и перещеголяет, то успех ей обеспечен только в цирке.» — это его шпилька-поклон в сторону феминисток.
====================
«В ванной стояли два стакана для питьевой воды, каждый в целлофановом мешочке с надписью: «Эти стаканы подвергнуты предохранительной стерилизации». Поперек стульчака была наклеена бумажная полоска, сообщающая вам: «Этот унитаз подвергнут предохранительной стерилизации ультрафиолетовыми лучами». Все меня от чего_то предохраняли, и это было ужасно. Я содрал обертки с обоих стаканов. Я надругался над девственностью унитаза, прорвав бумажную полоску ногой.» — Это один из примеров описания того, что Стейнбеку активно не нравится. А не нравится ему стерильность, обезличенность и обездушенность современного (книга писалась в начале 60-х годов 20 века, сейчас, надо полагать, все только хуже) мира услуг.
====================
«Об аде он говорил со знанием дела, и это был не тот розовенький адик, которым довольствуются наши мягкотелые современники, а хорошо отапливаемая, добела раскаленная преисподняя, где котлы шуруют крупные специалисты.» — Стейнбек дает поражающие силой и точностью микропортреты людей, которых он встречал на своем пути. Здесь он описал священника, которого увидел во время службы.
====================
«Чарли с его любознательным и тонко во всем разбирающимся носом мог читать там собачью литературу на кустиках и стволах деревьев и оставлять рядом свои собственные послания, может статься, не менее значительные в бесконечном ходе времен, чем вот эти каракули, которые мое перо выводит на тленной бумаге.»
. . .
«Чарли приснился такой страшный сон, что он разбудил меня. Ноги у него дергались, будто на бегу, и он отрывисто поскуливал. Ему, верно, снилось, что он гонится за огромным кроликом и никак его не догонит. А может быть, за ним самим кто-то гнался. Последнее предположение заставило меня протянуть руку и разбудить его, но от такого кошмара, видно, нелегко было отделаться. Он что-то пробормотал себе под нос, пожаловался, и прежде чем снова отойти ко сну, выхлестал полплошки воды.» Часто Стейнбек брался описывать различные приключения из собачьей жизни своего попутчика. Относясь к нему с огромной любовью, уважением и пониманием, как к полноценному напарнику своего путешествия.
Короче, дамы и господа – всем читать. Хорошее настроение и работа собственной черепушке гарантированны на все время чтения. Да и надолго после.
А язык какой замечательный!!! Полный восторг и тихая белая зависть!
После прочтения книги хочется пересмотреть каждое свое решение в жизни – кому нужно то, что я делаю – мне или кому-то другому? Где – стая, а где – я?