Счастлив тот человек, кто, оглядываясь на свой жизненный путь, ни о чем не жалеет, ни в чем не раскаивается, никого не проклинает. Но почти все люди жалеют о тех или иных поступках, почти все люди видят роковую развилку в жизни, почти все люди мечтают: «Ах, если бы начать жизнь сначала, я бы не совершил роковую ошибку». А есть и люди, чьи жизнь была сломана другими — политиками, преступниками, а то и самыми близкими.
Вот и Сонечка Рудашева-Фонштейн в свои тридцать лет поняла, что вся ее несчастная жизнь — следствие не только жестокости ее родственников и трусости ее родителей, но и ее собственной трусости и глупости. Осознала и взмолилась: «Боже, дай мне шанс все изменить».
Миллиарды людей так молились и будут молиться, но Сонечка получила шанс все изменить, вернуться в свои пятнадцать лет, прожить другую жизнь, стать совсем другим человеком, храбрым и самостоятельным. А еще она получила знание о будущих событиях в стране и мире и шанс заработать на этом знании.
Интересно, что Соне-Инге почти не удалось заработать на послезнании — и валюты она не накопила, и в финансирование фильма «Титаник» не вложилась, и друга о расстреле Белого дома предостеречь не смогла. Да и вообще, свой второй шанс она потратила на то, чтобы стать чудовищем, убивающим для развлечения
Или Дымовская — жуткая антисемитка, или мне очень повезло со знакомыми евреями. Почти все ее еврейские персонажи — поистине отвратительны, жестоки и высокомерны. Причем, чем беднее в романе еврей, тем он добрее и порядочнее.
Нищее детство Додика его совсем не озлобило, он добрый, щедрый и обаятельный. Врач Фонштейн — порядочный человек, Лева — жалок и слаб, но не жесток. Зато бабушка-генеральша — поистине чудовище. Что ж, добрые евреи из моего детства — шоферы и медсестры, богатых и чиновных евреев в детстве я совсем не видела.
Странно, что советское интернациональное воспитание Сонечку совсем не затронуло, она покорно верит всем разговорам о долге перед еврейством, о правилах для еврейских девушек, ей в голову не приходит, что
за свое счастье нужно бороться.
Подпольного мира спекулянтов, цеховиков, контрабандистов я совсем не видела, и поэтому не могу судить, насколько верно он описан в книге.
Один ляп я в книге нашла — в 93-м году уже нельзя было выехать по израильской визе сразу в Америку. Может быть, ляпов в книге еще больше.
Счастлив тот человек, кто, оглядываясь на свой жизненный путь, ни о чем не жалеет, ни в чем не раскаивается, никого не проклинает. Но почти все люди жалеют о тех или иных поступках, почти все люди видят роковую развилку в жизни, почти все люди мечтают: «Ах, если бы начать жизнь сначала, я бы не совершил роковую ошибку». А есть и люди, чьи жизнь была сломана другими — политиками, преступниками, а то и самыми близкими.
Вот и Сонечка Рудашева-Фонштейн в свои тридцать лет поняла, что вся ее несчастная жизнь — следствие не только жестокости ее родственников и трусости ее родителей, но и ее собственной трусости и глупости. Осознала и взмолилась: «Боже, дай мне шанс все изменить».
Миллиарды людей так молились и будут молиться, но Сонечка получила шанс все изменить, вернуться в свои пятнадцать лет, прожить другую жизнь, стать совсем другим человеком, храбрым и самостоятельным. А еще она получила знание о будущих событиях в стране и мире и шанс заработать на этом знании.Интересно, что Соне-Инге почти не удалось заработать на послезнании — и валюты она не накопила, и в финансирование фильма «Титаник» не вложилась, и друга о расстреле Белого дома предостеречь не смогла. Да и вообще, свой второй шанс она потратила на то, чтобы стать чудовищем, убивающим для развлечения
Или Дымовская — жуткая антисемитка, или мне очень повезло со знакомыми евреями. Почти все ее еврейские персонажи — поистине отвратительны, жестоки и высокомерны. Причем, чем беднее в романе еврей, тем он добрее и порядочнее.
Нищее детство Додика его совсем не озлобило, он добрый, щедрый и обаятельный. Врач Фонштейн — порядочный человек, Лева — жалок и слаб, но не жесток. Зато бабушка-генеральша — поистине чудовище. Что ж, добрые евреи из моего детства — шоферы и медсестры, богатых и чиновных евреев в детстве я совсем не видела.Странно, что советское интернациональное воспитание Сонечку совсем не затронуло, она покорно верит всем разговорам о долге перед еврейством, о правилах для еврейских девушек, ей в голову не приходит, что
за свое счастье нужно бороться.Подпольного мира спекулянтов, цеховиков, контрабандистов я совсем не видела, и поэтому не могу судить, насколько верно он описан в книге.
Один ляп я в книге нашла — в 93-м году уже нельзя было выехать по израильской визе сразу в Америку. Может быть, ляпов в книге еще больше.