адаптированный текст

Комментарий к книге Идиот

Avatar

bookvoedka

Сильная книга. Жаль Мышкина, жаль Рогожина, жаль Настасью Филипповну... Духовные морские узлы. Переплетенные трагедии. Милосердие... которому не нашлось места в нашем мире.

Ксандра Иванэш, Консилиум тараканов
Шарлотта Бронте, Джейн Эйр (адаптированный пересказ)
Джек Лондон, Белый Клык. Зов предков. До Адама (адаптированный пересказ)
Марк Твен, Приключения Гекльберри Финна (адаптированный пересказ)
Гилберт Честертон, М. Пирогов, Английский с улыбкой. Охотничьи рассказы / Tales of the Long Bow
Роберт Льюис Стивенсон, Черная стрела (адаптированный пересказ)
Жюль Верн, Пятнадцатилетний капитан (адаптированный пересказ)
Джеймс Фенимор Купер, Последний из могикан (адаптированный пересказ)
Светлана Кипарисова, Библия для детей. Земная жизнь Иисуса Христа
Федор Достоевский Идиот
Роберт Льюис Стивенсон, Остров сокровищ (адаптированный пересказ)
Чарльз Диккенс, Приключения Оливера Твиста (адаптированный пересказ)
Виктор Мари Гюго, Собор Парижской Богоматери (адаптированный пересказ)
Алёна Садовская, Копирайтинг с нуля
Александр Дюма, Три мушкетера (адаптированный пересказ)
Жюль Верн, Дети капитана Гранта (адаптированный пересказ)
Марк Твен, Приключения Тома Сойера (адаптированный пересказ)
Антон Чехов, Драма на охоте

Рецензия на книгу Идиот

Avatar

Unikko

«Если Гоголь, Островский, Лесков, по преимуществу изобразители типов, Тургенев и Л.Толстой - характеров, то специальность Достоевского - изображение личностей. Личность всегда разрушает традицию, апеллирует к переоценке, духовной свободе».
С.А. Аскольдов

Хотя все романы, составляющие «великое пятикнижие» Достоевского, во многом схожи между собой – объединяет их и общая идея русского православно-христианского миропонимания, и вечная тема «тайны человека», даже сквозные образы есть, – «Идиот» среди них выделяется особенно и, кажется, это самый грустный роман писателя.

Казалось бы, образ «положительно прекрасного человека» должен вдохновлять и служить примером для читателя. Смирение, доброта, исключительная способность к высшей христианской любви князя Мышкина – искренней любви к человеку, несмотря на его глупость, низость и бесчеловечность, - не могут не вызывать восхищения. Князем Христом называл своего героя Достоевский, но принято считать, что отличием, если можно так выразиться, князя от Христа является отсутствие у него «силы духа»: «невнятный гуманизм, который жалеет и помогает, но не преображает и не спасает». Действительно, признанный мастер изображения раздвоенности души человеческой (как говорит Версилов, «я могу чувствовать преудобнейшим образом два противоположных чувства в одно и то же время»), здесь Достоевский наоборот одну душу как бы «разделил» на две части, и только Рогожину досталась «жажда полноты жизни», страстность и стремление к действию.

И всё же сложно согласиться, что князю не хватает воли, «чтобы управлять своею душевной и телесной жизнью и руководить другими людьми, нуждающимися в помощи». Не только страданием откликается он на чужое страдание, его любовь к людям деятельная и мужественная. Он облегчает участь Мари, личным примером «переворачивая» общественное мнение, его слова и поступки очевидно оказывают облагораживающее действие на окружающих, - Колю, Ипполита, Радомского - правда, лишь на тех, кто готов воспринимать «прикосновение» князя. Но и абсолютным христианским идеалом князь Мышкин, к сожалению, не становится - Настасья Филипповна, кажется, была испытанием князя, и он этого испытания не выдержал.

«Милосердие есть орудие познания наравне с разумом», способность к любви и невыразимое чувство сострадания наделили князя даром (или проклятьем) проникать «в самую сокровенную глубину чужой души». Своим любящим сердцем он прозревает гордость, болезненное самолюбие, гнев, вызов, стыд и глубокое страдание Настасьи Филипповны и испытывает к ней мучительную и жгучую жалость. Кажется, в какой-то момент князю удаётся вселить в Настасью Филипповну надежду на спасение – почему она и соглашается на замужество, – но в то же самое время, будучи искренним и открытым человеком, князь не может утаить от Настасьи Филипповны то, что увидел в душе её – всего лишь пустоту. Ведь если «устранить» порок, которым Настасья Филипповна так гордится и продолжает с какой-то гнусной радостью «губить» себя, у неё ничего не останется. А что такого есть в грехе, ради чего стоило бы столько переживать и мучиться? Ум не позволяет Настасье Филипповне отрицать пустоту своей души, а гордость – смириться с таким положением, что и приводит её, фактически, к самоубийству.

Но князь «не выдержал испытания» не потому, что не смог спасти Настасью Филипповну – это и невозможно было сделать против её воли – а потому, что не смог вынести своего поражения, хотя и знал с самого начала, чем всё закончится... Его финальное безумие сродни отчаянию – страшнейшему из грехов.

Картина Ганса Гольбейна «Мёртвый Христос», занимающая особое место в структуре романа Достоевского, отличается тем, что в ней художник чуть ли не впервые в истории живописи отступил от общепринятого условно-идеализированного изображения тела Христа и написал почти точную копию мертвеца: с застывшим взглядом, отпавшей нижнею челюстью и судорожно вытянутым телом. «От этой картины у иного ещё вера может пропасть». Но гораздо более страшное испытание – для таких, как князь Мышкин, обладающих даром читать в сердцах людей – потерять веру не в Бога, но в человека. Тут нужна поистине сверхчеловеческая сила любви.

Боевики
Детективы
Детские книги
Домашние животные
Любовные романы