Советская литература
Комментарий к книге Софья Петровна
Рецензия на книгу Софья Петровна
Selena_451
«Софья Петровна» написана была в ноябре 1939- феврале 1940, но опубликовали ее впервые лишь в 1965, да и то на Западе. Власти всегда боялись книг о репрессированных.
Софья Петровна – обычная обывательница. После смерти мужа она поступила на курсы машинисток, получила должность стенографистки в издательстве и всей душой приняла советскую власть. Когда она читает в газетах или слышит от знакомых об арестованных, то думает примерно следующим образом: «Надо же как замаскировался! С виду такой приличный человек, кто бы мог подумать, что он враг народа?».
Так бы и жила-не тужила Софья Петровна, если бы в один НЕпрекрасный день не арестовали ее сына Колю – советского патриота, инженера, ударника. Женщина уверена, что это недоразумение, что «у нас невиновных не сажают. Разберутся и отпустят». Она стоит в очередях, пытается выяснить судьбу сына, объяснить, что ее мальчик невиновен, но Софью Петровну никто не хочет слушать. Несмотря на все испытания, женщина не теряет веру в советскую власть. Ей проще придумать себе другую реальность, где ее сына отпустили, да еще с извинениями, чем расстаться со своими иллюзиями. Но не нам ее судить.
Одна женщина — в очереди — говорила прошлой ночью другой — Софья Петровна слышала: «Жди его, вернется! Кто сюда попал — не вернется». Софья Петровна хотела было ее оборвать, но не стала связываться. У нас невиновных не держат. Да еще таких патриотов советских, как Коля. Разберутся и выпустят.
Повесть хороша. Прекрасный язык, яркие образы, детально описана жизнь издательства. Мне запомнилась Наташа Фроленко, которая искренне сочувствует советской власти, но из-за ее происхождения, ее не принимают не то что в партию, даже в комсомол. Потом и вовсе записывают во «вредители» из-за дурацкой опечатки.
Повесть на разрыв души. Сердце щемит, когда ее читаешь. Немного напоминает «Реквием» Анны Ахматовой.
Честно говоря, после мемуаров Лидии Корнеевны ее повесть производит не такое сильное впечатление. Но она очень важна, как и все, что оставила нам Чуковская. Это говорящее время. Все эти ленинградские тюремные очереди 30-х годов я себе представляю именно с ее слов. И всю бессмысленность творившегося, отчаяние людей, которые пытались продолжать жить по совести, когда делать это было совершенно невозможно.