Русская классика

Мощная и очень эмоциональная книга. Абсолютно без какой либо сентиментальности или пронзительной трогательности. Лишь лютая, яростная жестокость и бессилие. И, может быть, совсем немного надежды на справедливость и заслуженную кару.

А было так...

Декабристу мичману Лопареву, шедшему по этапу на каторгу, чудом удалось бежать. Заплутав в степях Сибири, полуживой, он находит приют в общине староверов.

Уже через несколько дней Лопарев пожалеет, что попал сюда, а не на каторгу. Жестокий старец Филарет, возомнивший себя чуть ли не посланником Божьим, держит людей в небывалой строгости. Но не строгие нравы изумили и напугали большего всего «кандальника», а то, что пытки, сожжение на костре так называемых еретиков, убиение младенцев и прочая дикость принимается раскольниками покорно и безропотно. Чувствуя, что не в силах понять этого или тем более что-то изменить в общине, Лопареву бы бежать без оглядки, но он влюбляется в молодую женщину Ефимию, над которой уже начали собираться тучи...

На самом деле это только завязка «Сказания первого» романа-эпопеи «Хмель». Всего в романе будет три сказания (три части), которые охватят период с середины 19 века по 1918 год. В центре повествования окажутся судьбы двух старообрядческих семей Юсковых и Боровиковых в это нелегкое для России время.

Между очень напряженной первой частью и более спокойной второй будет разрыв в 30 лет, но далее повествование пойдёт более равномерно.

Самая сильная сторона книги это, конечно же, персонажи, созданные талантом Алексея Черкасова. Да, у многих из них есть реально существовавшие прототипы, но перенести их образы на бумагу, что бы читатель с одинаковой силой мог полюбить и так же сильно возненавидеть, без всякого сомнения, под силу только очень одаренному писателю. Как я уже говорил, пожалуй, самые страшные эпизоды будут в первой части, но и в последующих этапах жизни общины будет немало настоящей жести. Попеременно мы будем удивляться и извращенному коварству, и непроходимой людской глупости, позволяющей творится всему этому аду. Алексей Черкасов обладая очень хорошим и образным языком, не скупится на слова и эмоции, в равной степени описывая как красоту, так и убожество внутреннего мира человека.

Люди, события, декорации — получились настолько живыми и реальными, что переживания просто вскипают, заставляя от злости и жалости сжимать кулаки и стискивать зубы. Небывалый накал страстей захватывающий с первых же глав, не ослабевает до самого конца. И если в самом начале шокировали нравы староверов, то потом сумятицы в души людей добавила первая мировая война и революция.

В книге не будет однозначно плохих или глубоко положительных героев. Каждому «злодею» найдется, чем оправдаться, каждому «праведнику», найдётся, чему устыдится. Заметно, что Алексей Черкасов пытается сохранить некую объективность (насколько это возможно, учитывая время написание произведения), описывая людей и нравы того времени. И в принципе, у него это неплохо получается, разве что в вопросах веры позиция Автора уж очень ярко выражена. Понятно, что Фиаларетовская община довела до абсурда религиозный фанатизм, но и через поколения после начала событий мы будем наблюдать густой туман в умах и душах людей.

В революционных метаниях героев, тоже нет достаточной прямолинейности. Вопреки бытующему мнению, я не увидел оголтелой агитации со стороны Автора за правое дело пролетариата. Черкасов отлично показывает, что время было мутное и кто прав, а кто нет, скорее всего, покажет время.

Я даже где-то удивился подобной беспристрастности советского писателя, но потом, почитав его удивительную биографию, многое стало понятным. Советская власть не жаловала Алексея Черкасова. Пришлось ему отсидеть срок за обвинение в шпионаже (впрочем, судимость потом сняли) и лежать в психиатрической больнице, где заочно, по его письмам к матери, в него влюбляется Полина Дмитриевна Москвитина, тогда бывшая цензором НКВД и впоследствии ставшей его женой и соавтором последующих двух романов, продолжения «Хмеля». Возможно, как раз его внутренние противоречия и вылились в такую неоднозначную оценку Октябрьской революции. Хотя, конечно, явной критики существующей власти нет, и некое недовольство можно проследить лишь по неудачно сложившимся судьбам весьма приятных людей, выбравших не ту сторону.

Да, на страницах книги творится вопиющая несправедливость, но не надо думать, что роман совсем уж беспросветный. Все-таки здесь есть место чести, добру, победе разума и сердечности. И от того, наверное, особое, какое-то злорадное, наслаждение начинаешь получать, когда судьба очередной твари заканчивается трагическим падением в самые низы.

Невозможно не отметить, что роман читается взахлёб не только потому, что люди в книге находят участие у читателя, но ещё и благодаря весьма лихо закрученному сюжету. Судьбы людей витиевато переплетаются, непредсказуемые повороты выдают самые причудливые завихрения в траекториях человеческих душ. Поступки родителей влияют на их детей, а стремления и выверты потомков порой кидают замысловатые тени на всю семью в целом. Немало в истории общины и трагических, совсем неожиданных смертей, причем будут гибнуть и те люди, на которых, казалось бы, должно держаться дальнейшее повествование.

Разговорная речь в книге, это отдельная песня. Старорусский язык, смешан сибирским говором, но притом он легок и понятен для читателя. У многих героев есть свои индивидуальные особенности речи, по которым они легко узнаются в диалогах и которые придают целостность всему образу персонажа.

Подводя итог хочу сказать, что очень трудно, после того как закрыл последнюю страницу «Хмеля», удержаться от того, чтобы тут же не схватить следующую книгу цикла «Сказания о людях тайги». Но все-таки я решил взять паузу, дабы переварить ту порцию нелёгких судеб непростых людей, из-за которых мне пришлось бередить сердце и душу последние две недели.