Русская классика

Я поставила книге пять баллов. Но это неправомерно. Я не имею морального права оценивать чужую жизнь, никто не имеет такого права. Оставить же книгу без оценки у меня не поднялась рука: получается, что меня не задела книга, прошла мимо. Но это не так. Задела и еще как. Словами не передать даже.

Учась в старших классах, я всегда с интересом слушала учителя истории, рассказывавшую нам про советский период, с отцом всегда смотрела исторические фильмы и передачи, посвященные становлению советской власти, слушала бабушкины истории про то, как бывших военнопленных, с таким трудом добравшихся до своих семей, отправляли на Калыму. Я понимала, что это все ужасно, но это были просто мелькавшие кадры в моей голове. Они не связывались с конкретными людьми, поэтому весь трагизм и ужас ситуации "размазывался" тонким слоем по моему неокрепшему уму.

"Крутой маршрут" это совсем другая песня. Повествование сразу же вгрызается в плоть и кровь читающего. Евгения Гинзбург просто рассказывает, да-да, вот так запросто рассказывает о чудовищных вещах. Доверительно так, без утайки, говорит и про свои мысли, чувства. Самые тяжелые моменты в книге это начало. Как невинно начинался весь этот кошмар. Кто бы мог подумать, что человека могут посадить на долгие годы только за то, что он работал в одной редакции с тем, кто просто рылом не вышел. Это же уму не постижимо. Какие алхимические превращения за короткий срок прошел выговор, чтобы превратить в 10 лет тюрьмы и 5 лет поражения в правах?! Как могла потеря бдительности превратиться в контр-революционную троцкисткую деятельность?

Описания допросов и времени, проведенном в разных тюрьмах читать было тяжелее всего. Потому что есть 2 непробиваемые стены: отсутствие логики и полная уверенность в собственной непогрешимости и правоте. И здесь как раз обе эти стены присутствуют. Какой смысл отвечать на вопросы следователя, если он уже все давно решил? А может уже и за него все давно решили. Такую стену головой не пробить, сколько не бейся. Злой гений в единственном числе свел с ума всю страну, перевернул и исковеркал жизни миллионов людей.

Как удалось Жене Гинзбург выстоять и сохранить свою душу? Стихи спасали от отчаяния и сумасшествия, заглушали попытки понять и осмыслить происходящее. Два года в одиночке очистили душу, страданием очистили. Может еще и поэтому не озлобилась дорогая Евгения. Читать про каторгу было в разы легче, там все таки были люди, плохие и хорошие, но люди, а не те недочеловеки, следователи и палачи.

После прочтения я испытала опустошение и ... благодарность. Опустошение, потому что довольно долго меня обуревали сильные эмоции. Благодарность же возникла от ощущения нереальной везучести, что я всего этого не видела. Не чувствовала того великого Страха, своими глазами не видела каторжной Калымы.

11/18