Книги о войне

Знаменитый фильм с Юматовым и Лановым настолько хорош, что от одноимённого романа Васильева, который лёг в его основу, ждешь - это будет нечто и вовсе грандиозное. Эпическое. Примерно как шолоховский «Тихий Дон». По крайней мере, Я ждала. Потому, что фильм посмотрела намного раньше.
Во многом поэтому была удивлена, что некая фрагментарность изложения сюжета в фильме получилась не потому, что режиссёр пытался вместить как можно больше событий в ограниченное эфирное время. А потому, что автор изложил события именно так – отрывочно и не особо сильно вдаваясь в психологию героев.
Ещё более меня удивило то, что повествование у Васильева начинается с оглушительного булкохруста. Вы эмигрантский романс про «конфетки-бараночки» когда-нибудь слышали? Так вот картиночка срисована именно оттуда. Ну и – для тех, кто не в курсе: Люба – это дворянка и дочь офицера, Иван Варавва – потомок зажиточного казака, а вот Алексей Трофимов – типичнейшее рабочее быдло в красных революционных шароварах. И воспринимать его сколь-либо серьёзно Люба стала не с первой встречи. А со второй – когда в попытке подзаработать решила давать концерты для, как ей казалось, в основном, бывших людей. И вот представьте – ВНЕЗАПНО к такой вот публике заходит живое воплощение Грядущего Хама (или гунна – как кому нравится) – в своих знаменитых красных штанах и скрипучих сапогах, в одной руке шашка, в другой – здоровенное полено. Правда, в момент опасности Алексей проявляет себя как единственный мужик с яйцами, чем, собственно, и завоёвывает сердце дамы. Но плебейское воспитание берёт своё: ни жеста красивого сделать не может парень, ни начальству противостоять.
В противоположность ему Любочка как дворянка нанимает прислугу и даёт по морде наглому доценту. Правда, первое действие продиктовано стремлением к благотворительности, второе – презрением к человеку, ведущему нечестную игру. Но времена дворянской благотворительности и дворянской же чести прошли, посему прислуга не испытывает особого пиетета («Ишь, богатеи нашлись, яйцами кормят, у самих-то — одни книжки да орден на мужике…»), а второй и вовсе стучит в КГБ.
Впрочем, и без доцента герои, включая Машу Белкину (а она у Васильева – дочь врага народа, вы не знали?) попадают под каток сталинских репрессий. Причём Алексей - как быдло – уговаривает Любашу быть поосторожней. Но та упирается рогом и выдаёт патетический монолог об офицерской чести. Показательно, кстати, понимание Васильевым сталинских репрессий:

— Окрутили, выходит, тебя, Трофимов. Слабинку выказал и по их нотам… этого… Моцарта сыграл.
— Что? — удивленно спросил Алексей.
— А то, что на примете та квартирка была. Со львами у подъезда. Офицерье там собиралось, бывшие всякие. Думаешь, тогда милиция дознание проводила по делу об убийстве? Нет, Трофимов, ошибаешься. Наши за тем гадючьим гнездом следили, ученики железного Феликса Эдмундовича Дзержинского. А ты им все карты спутал.
— Чем спутал? Тем, что Любу на фронт увез?
— Она тогда уже роли не играла, почему и увезти не препятствовали. Ты же всю операцию сорвал.
— Какую еще операцию? Я бандюг с поличным взял и милиции передал из рук в руки.
— Это те-то бандюги? Ошибаешься, Трофимов, крупно ошибаешься в классовом подходе. Оступившиеся они, Трофимов, оступившиеся хлопцы, нам социально близкие. А та публика — социально враждебная.

Для тех, кто не в курсе: Чрезвычайная Комиссия (ЧК) – та, что с Дзержинским – изначально создавалась ради того, чтобы разбираться с уголовниками. И первый расстрелянный ей человек был налётчиком. Да и сидели при Сталине не только жертвы интриг и квартирного вопроса: даже антисталински настроенные мемуаристы это подтверждают. А вот откуда взялось по отношению к уркам определение «социально близкие» - большой философский вопрос.
Больше всего в этой истории везёт, разумеется, внуку Ивану. У Васильева он не служит в ВДВ, а оканчивает военную академию, тем самым выбиваясь в какую-никакую, но элиту. Меняется и мораль. Хотя в финале и произносятся тосты за погибших в Великую Отечественную, вывод делается немного другой:

героизм есть самоотречение, мгновение, когда человек во имя исполнения долга или спасения других людей становится нравственно гениальным. Если вовремя подавить огневую точку, солдату не придется заслонять ее собственным телом, разве не так?

Короче, если фильм – это история простых, в сущности, ребят, встававших на защиту советской родины, то книга – история ограниченной группы лиц, готовых умереть за родину, но выживающих в не совсем благополучном советском государстве.

А фильму – отдельное спасибо, да!