Повести

Прирастало могущество России (а герр Пётр прорубил не только окно в Европы, но и проломил здоровенную брешь в гранитной стене европейских знаний) и благодаря сребру-злату, перетекавшему из казны государевой, порою и в алчно оттопыренные карманы «аглицких», и прочих, воен.спецов, техников-механиков и инженеров — италийских, немецких, голландских, французских — в обмен на бесценные прагматичные знания и ещё более бесценные опыт и практику в дисциплинах прикладных и инженерных — благо размахнуться было где: Россея! — от Польши до Америк!

Эпоха практикующих «демиургов», не часто честных и знающих профессионалов, но частенько и авантюристов, решивших на халяву разбогатеть в краях диких, плутовато крутанув «русскую рулетку», — надеясь на такой русский «авось», пришедшийся им очевидно по нраву (зачем же в чуждый монастырь со своим цивилизованным уставом: с медведями жить...), ошалевшие и ошарашенные и масштабами страны, и громадьём предстоящих деяний — а ещё более щедрым громадьём воздаяния, — которые как-то растушевывали и смазывали царское обещание: «Аз воздам, ежели что не так»..., — видно уже «по-русски» уверовав — «Дай Бог, пронесет...», а куш сорву.

Ну, а что Россия: воруют, бунтуют и: «...а где же Посольский тракт? — спрашивали немцы ямщиков. А вот он самый, — указывали на круглое пространство ямщики...». Русь обыденная — «пространные степи и ковыльные земли, на которых не было и следа дорог».

А прожект — он и есть прожект — до проекта расти и расти.... И горе тому, кто свой прожект утверждает на чужом фундаменте знаний о предмете.

Да, Пётр-то слова на ветер не бросал — не для того окна в Европы рубились, что бы слова царские сквозняк слизывал, — «У палача сияли диким чувством и каким-то шумящим счастьем голубые, а теперь почерневшие глаза...»