Литература 20 века

Жизнь человека - тень ходячая, актёр на час,
Изображающий гордыню и страданья,
Рассказанная полоумным повесть -
Она шумна и яростна и ничего не значит. (Шекспир, "Макбет")

"Шум и ярость" - это очень сильная, очень страшная повесть об упадке семьи Компсонов. История о поступках и об их последствиях, о чести, жестокости и отчаянии, - о людях.

Роман состоит из четырех частей, каждая из которых говорит о событиях одного дня. Три из них рассказаны от лица трёх братьев, и в одной повествование ведёт автор.
В первой части мы видим происходящее глазами немого слабоумного Бенджи, младшего сына Компсонов. Его история - это цепь картин-воспоминаний, возникающих в его мозгу при виде предметов или людей, напоминающих ему о самых ярких детских впечатлениях. В каждой фразе Бенджамина чувстуется какая-то отчаянная беспомощность и грусть ребенка, у которого отбирают всё дорогое его сердцу.

Я сказать хочу, но они уходят, я иду забором и хочу сказать, а они всё быстрей. Вот бегом уже, а забор кончился, мне больше некуда идти, я держусь за забор, смотрю вслед и хочу выговорить.

Бенджи многого не понимает, но чувствует происходящее и, чувствуя, не может выразить, передать другим, - только плакать он может, и в его плаче "все горе, все утесненье всех времен обрело на миг голос ". Больше всего на свете он любит огонь, луг и сестренку Кэдди, единственную из родных, которая по-настоящему его любит, добрую Кэдди, которая "пахнет деревьями ". Луг был продан семьей, чтобы отправить учиться старшего сына, а Кэдди проклята и изгнана. Бенджи одинок и несчастен, родные стыдятся его, а другие боятся. В его жизни нет будущего, - только прошлое, дарящее немногие светлые воспоминания.
Вторая часть романа - на мой взгляд, самая сильная. Это - лихорадочный поток сознания самоубийцы в день смерти. Мысли Квентина полны отчаяния, немыслимого, страшного, душащего - отчаяния, делающего жизнь бессмысленной. Он не может перенести позора обожаемой Кэдди, своей сестры, отчаянно винит себя за то, что не сумел уберечь самого дорогого человека от роковой ошибки. Его мысли мечутся, прорываясь то и дело потоками страшных воспоминаний - тогда фразы несутся на огромной скорости, без пауз и без интонаций, навязчиво повторяясь:

Была у вас когда-нибудь сестра? Была? Была?

, - и боль этого вопроса заставляет вздрогнуть. Кэдди, почти не братская любовь к ней, наполняет все поступки и мысли: даже увязавшуюся за ним маленькую девочку Квентин зовет "сестренкой " - он не знает слов ласковее. Мысль о Кэдди - и ещё три образа преследуют его: время, убегающее стремительно и безвозвратно, упрямо отмеряющее секунды даже в разбитых часах; тень, которую юноша втаптывает в песок; река, к которой он приходит, куда бы не направлялся. И всё ведет его всё ближе к роковой секунде, оборвавшей ставшую невыносимой жизнь:

... добрейшему св. Франциску, называвшему смерть своей Маленькой Сестрой, а сестры-то у него ведь не было.

Третья часть произведения - монолог среднего сына, Джейсона, разумного, но корыстного и бездушного человека. Он презирает и ненавидит всех вокруг себя, особенно же - Кэдди и её дочь Квентину, которых обвиняет в своей несложившейся жизни и на деньгах которых наживается. В рассказе Джейсона нет отчаяния - только злоба и грубость.
И во всех частях романа, в воспоминаниях каждого из героев - она, Кэдди, "девочка трагическая и прекрасная", созданная Фолкнером, не имевшим сестры и потерявшим дочь. Девочка, чей роковой поступок - потеря девственности - и стал причиной падения семьи, разрушив её жизнь и судьбы её родных: слишком важен был в Америке тех лет идеал "неприступной дамы-красавицы" и слишком слабы её родственники, чтобы пойти наперекор общественному мнению, чтобы выстоять против этого удара: их отношение к поступку оказалось важнее самого поступка и разрушило их жизнь. Может быть, поэтому Кэдди не вызывает во мне отвращения: она была слишком юна и слишком влюблена... и слишком страшно поплатилась за свой поступок.

"Шум и ярость" - это великолепная книга, наверное, одна из сильнейших по степени воздействия, оглушающая своим потоком и завораживающая каждой фразой. Я уверена, что никто из читателей не сможет остаться равнодушным к шуму и ярости этой трагедии.