Классика

«Я и правда живой. Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню».

В какой-то момент мальчишка — ребёнок, вдруг понимает, что он Живой...

Кончики пальцев касаются лёгких травинок, нос вдыхает запах лесного разноцветья, кожа ощущает дуновение ароматного июньского ветерка, уши слышат еле ощутимое стрекотание кузнечиков в окружающей зелени, глаза, привыкнув к солнечному свету, вбирают в себя спокойное и нежное буйство красок по настоящему прекрасной природы.

И тогда ты чувствуешь: Я — Живу!!! Я чувствую, я существую, я...

...То, чего люди не понимают... Какое это счастье, что мы — живые...

Но вслед за ним приходит и иное понимание. Ты чувствуешь свою собственную жизнь. Но... Ты начинаешь чувствовать и её движение. Понимать, что это лето отличается от предыдущих, и что иные будут совсем другими...

Мир меняется. Уже не будет ходить трамвай до твоей школы, перезваниваясь колокольцами, лучший друг уедет в другой город, покинув твоё бытие, бросив тебя одного... и люди, которых ты считал незыблемыми и вечными, которые были частью тебя, оказывается, должны уйти туда, откуда никто не возвращается.

Следовательно... Следовательно, если мир меняется, меняешься и ты.

А если ты меняешься, значит ты рано или поздно... умрёшь.

Не станет новых лёгких теннисных туфель, почти не касающихся земли, не будет запаха свежескошенной травы, не будет даже пряного запаха вина из одуванчиков, которое сохраняет дух из Тех Самых времён...

Для сосущего ощущения одиночества ещё рано. Но придёт и оно. Но уже позже, позже...

Вот так ребёнок, маленькое, сотканное из доброты и жестокости существо, становится Человеком. Детство — это когда ты не понимаешь, что когда-нибудь будешь другим. А истинная старость — когда ты не помнишь, что такое быть молодым. Точнее — каково не быть стариком.

И ведь Рэй Брэдбери не призывает нас к возвращению в то лето, когда мы были беззаботными и не осознавали собственного бытия.

Одуванчик, весёлый жёлтый цветок, несущий радость, никогда не станет прежним, он станет лёгким пуховым облаком, и разлетится по ветру, дав жизнь новым россыпям солнцеликих соцветий. Можно лишь закупорить их аромат в бутылку, и вбирать иногда этот запах, возвращаясь на время туда, куда тебе больше дороги нет.

Наверное, это книга всё же не совсем о детстве. Она о том, что жизнь движется, меняется и переходит из одного в другое. Ты был ребёнком, ты взрослый, и ты будешь стариком. Это нормально, это и есть жизнь. Но никогда — никогда! — нельзя выбрасывать из себя образы Я-Другого, и помнить, что ты — живой...