Искусство

Я очень ждала эту книгу Барнса, потому что от прошлых его историй у меня сложилось впечатление, что пишет он хорошо, а сочиняет сюжеты плохо. А тут уже изначально было заявлено, что в сюжетах будет фигурировать пусть и художественная, но биография Шостаковича, а значит никаких драматических финалов в духе «Я твой отец, Люк» не будет, а будет интересная подборка фактов из жизни известного музыканта, приправленная довольно необычными философскими взглядами 70-летнего мужчины с острым умом и внешностью киношного злодея.
Итак, это снова очень тоненькая книга, чуть более 200 страниц крупным шрифтом на узких страницах. Но это тот случай, когда урезается все лишнее, мешающее концепции книги или плавности её течения, потому что эти 200 страниц ложатся на душу, затягивают вас в свой водоворот событий, точек зрения, страхов, предательств и политических персонажей, коими была богата русская земля в 20-ом веке.
Конечно, эта книга, прежде всего не про Шостаковича. Эта книга про Сталина и машину, созданную им и его приспешниками, и только потом про жизнь творческого, талантливого человека в условиях, когда дорога слишком узкая, чтобы эта машина проехала мимо и не раздавила. Эта книга про то, что «Может ли гений быть злодеем?», а также может ли гений быть тряпкой и трусом, и что считать трусостью, когда у тебя есть семья.
Несмотря на то, что книга тоненькая, работа явно была проведена не малая. Преимущество писателя над биографом в том, что нет необходимости монотонно описывать жизнь, следуя шаг за шагом по неинтересным эпизодам, а можно захватить самую соль, самую суть, из которой вырастет человек, возможно, намного более точный, чем из самых монументальных трудов.
Преимущество Шостаковича как персонажа для писателя в том, что так до сих пор непонятно, кем он был, потому что все, кто честно показывал свою личность в те времена, не доживали до счастливой старости целыми семьями. Поэтому, как утверждает Барнс, у Шостаковича на каждое событие есть по нескольку версий, что представляет собой кошмара для биографа, и простор для писателя.
Преимущество Барнса, как писателя, в том, что он воспитанный человек. Все-таки у всякого англичанина, пишущего о сталинской России, есть риск скатиться в медведей, кровавые побоища, полурусские-полуфутуристические обороты, в общем, во все то, что отождествляет в себе Шварценеггер в фильме «Красная жара». Барнс, особенно в переводе, звучит так, как звучал бы любой хороший русский писатель, который слишком долго жил в России, чтобы пугать своих читателей жестокими казнями. Умный русский читатель знает, насколько пугающей бывает ночная тишина, прерываемая звуком проезжающей мимо черной волги.
В общем, учитывая любовь мирового сообщества к награждению трудов на тему русского террора, есть высокая вероятность, что карьера Барнса не ограничится одной Букеровской. Но в данном случае это, по крайней мере, станет заслуженной наградой.